Центр творческих индустрий «РАМА»

Ну, если говорить о том, как вообще все начиналось, если издалека зайти, то, наверное, с 2011 года.

⠀

С 2010 года… Я вообще экономист по образованию, но в 2010 году поступила в Киевскую академию изобразительного искусства на искусствоведение. Мы с мужем к этому периоду достаточно активно начали заниматься меценатством и, поскольку уже очень многое в моей жизни вокруг искусства вращалось, я пошла учиться. В 2011 году мы попали в Севастопольский Союз художников Украины. То есть попали в их помещения, на их площадку. Нужно сказать, что при Украине у Союза художников было достаточно много имущества, залов. На самом деле, они в отличие от Российских союзов художников сохранили свое имущество. Они его не продали, не передали, оно у них все в наличии, везде, по всей Украине. Это самые видные места по городу, — везде. В Ялте это Ялтинский выставочный зал, например, если вы знаете, — в самом центре. И все это собственность художников была. И среди прочего была у них площадка на улице Репина.

⠀

Мастерские, бывший художественный комбинат — еще при Советском Союзе построили.

⠀

Это вообще большая территория, там много мастерских, скульптурный цех, литейный цех, столярный. Действительно, целый комбинат, и он перешел в управление художников — людей большого энтузиазма и творческого потенциала, но не очень хорошо разбирающихся в том, что такое бизнес. Все, что можно, они сдали в аренду, все, что нельзя было сдать, осталось мастерскими. Я как раз попала в скульптурный цех, где был склад какой-то транспортной компании. Когда я туда впервые зашла, у меня буквально челюсть отвисла: «Ну, вот же! Вот это прямо площадка под современное искусство». Было это в 2011 году, и все в таком плачевном состоянии, что… Может быть, вы видели фотографии?

⠀

Вот, это было такое… Такой ангар, 160 квадратов.

⠀

Небольшой, да, но потолки двенадцать метров, и они идут такой «лесенкой» и там такие площадочки маленькие, переходики… И это все в железе, в таком вот лофтовом состоянии, с обшарпанными стенами, висят всякие железяки, — все это так очень симпатично смотрелось, что я тогда подумала: «Боже! Как было бы классно…». То есть у меня зародилась первая мысль: «вот если бы, если бы…», но реализовалась она только в 2016 году. Мы с мужем пытались разговаривать по поводу этой территории, но непонятно было, как это монетизировать. Ну, и я еще не слишком в эту тему погружена была. Потом в четырнадцатом году переворот случился. Я тогда уже активно занималась искусством, мы уже провели много симпозиумов по Крыму, по Украине. Активно работали в теме современного искусства. И в шестнадцатом году я попадаю опять на эту площадку. Приглашает меня новый председатель Союза художников и говорит: «Вот, Алена, что-то надо делать, как-то реанимировать наше „болотце“». А меня к тому времени уже приняли в Союз художников — как искусствоведа. После «Тавриды"*, где я гранты выиграла какие-то молодежные, меня приняли в Союз художников, так сказать, «за заслуги перед отечеством». И вот теперь председатель мне: «Всё, ты теперь член Союза, давай что-то делать». Я говорю: «Но вы понимаете, если я буду что-то делать, я действовать буду очень революционно?» Он говорит: «Ну, хорошо».

И началась моя деятельность. Мы за два месяца эту площадку расчистили. Оттуда все ушли, мы выселили оттуда склад, я начала активно творить, и всем рулить. Я хотела открыть там центр творческих индустрий. У нас Союз художников, арт-кластер — это модные темы сейчас. А там на самом деле общая территория Союза художников, она составляет 2700 квадратных метров, — есть, где развернуться. Я и предложила: «давайте все соберем: тут будет один выставочный зал, тут еще маленький выставочный зал, какие-нибудь мастерские, бутики…»

Так появился Центр, который должен был объединить всю творческую молодежь и не молодежь. Бастовать начали сразу художники первым делом: «Каких таких творческих индустрий! Фу-фу-фу! Чур меня, чур меня!» То есть началась революция внутри. Но как-то мы их успокоили, все было нормально, и на удивление город откликнулся. Я пошла к нашему губернатору, попала к его заместителю. Он оказался очень открытым для всех инноваций. Я говорю: «Вот, тут такая идея…» И он в ответ: «То, что нужно». Тему подхватили, на удивление, и мы получили поддержку.

⠀

⠀

Да, мы получили поддержку сверху. Как раз мы готовились к открытию. Пока к открытию идеи, а не площадки. Открывались мы арт-субботником. Был апрель месяц, мы созвали всех на свете. Арт-субботник мы проводили, чтобы очистить площадку, и у нас там была и ярмарка, и выставка, и театр, и концерты, и квесты. Но цель была — очистить территорию. Потому что туда было жутко зайти — там была настоящая свалка.

⠀

— Гладков говорит: «Отлично. К вам приедет губернатор». Получается, мы открыли нашу площадку к приезду губернатора. Получился такой VIP арт-субботник, приехал губернатор с семьей, полтора часа они были у нас, дети театр смотрят, они с женой там что-то таскают, убирают. Он тогда был исполняющим обязанности губернатора, и для него это была хорошей пиар-акцией. Он сам искренне сказал, что идея у нас хорошая, полтора часа проторчал у нас, потом дети не хотели из театра уходить, и он просто сидел с ними на лавочке, кофе пил. Вот так мы начали, потом я написала заявку на президентский грант, и мы его получили.

⠀

Да, в мы его получили в шестнадцатом году.

⠀

Нет, на центр творческих индустрий… Грант был на содержательную составляющую. Мы заявили 150 мероприятий, у нас были благотворительные мастер-классы, акции, два фестиваля, киноклуб, встречи, дискуссионный клуб, какие-то лекции, в общей сложности на 15 месяцев. Мы заявили — и получили.

⠀

Да, полтора года. И самое удивительное, что мы провели в два раза больше мероприятий, потому что все как-то сложилось, схватилось.

⠀

Да, мы начали в апреле шестнадцатого. Первые мероприятия: тот самый субботник, фестиваль — на них денег не было, не было вообще ничего, только площадка, а мы уже два фестиваля сделали. Провели инстаграмный и архитектурный фестивали, то есть мы работали как площадка и менеджмент. Взаимодействовали с людьми, которые хотели у нас что-то сделать на площадке.

В июле мы узнали, что мы грант получили, собственно говоря, а 16 июля мы открылись — без денег. Приходят к нам из управления по делам молодежи и говорят: «Ребята, хотите денег?» — «Хотим, конечно» — «А то у нас девочка выиграла грант на форуме молодежном 300 тысяч и не знает, что с ними делать. У нее был проект с театром, но они там как-то отморозились, что-то там случилось и негде реализовывать». Проект похожий, и вот 300 тысяч упало сразу, мы закупили на них проектор, экран, стулья, мебель какую-то, теннисный стол и начали работать. То есть мы 16 июля открылись и работали-работали, а потом только узнали, что мы деньги получили — два миллиона девятьсот.

⠀

Мы грант получили на Союз художников.

⠀

А потом мне звонят в августе, и говорят, что я должна появиться на встрече с Владимиром Владимировичем [Путиным]. Он прилетает и собирает выдающихся деятелей культуры. Я думаю: «Боже, это не я, это не я!» — и попадаю на встречу с ним и рассказываю ему о нашем проекте. Там всего пять выступающих было, и меня туда впихнули, губернатор наш хотел, чтоб Владимир Владимирович поддержал нашу идею. Я все рассказала, презентовала, и он вынес постановление по результатам: поддержать открытие, создать в Севастополе Центр творческих индустрий. И с этого момента, понятно, ситуация поменялась. То я ходила что-то просила, а тут к нам начали ходить спрашивать, что для нас сделать, чем помочь… Честно говоря, административная поддержка была, конечно, нам помогали. Но в основном, все-таки сами все делали.

Потом мы получили грант на организацию (региональное отделение Союза художников). Работали мы отлично, но в связи вот с этим грантом началась не очень приятная история. Начались разговоры в духе: «Что такое? Где деньги? Организация получила деньги, почему их никто не делит? Минина забрала все деньги, а с нами никто не поделился». Как ни пытались объяснить, что это президентские деньги, отдельный счет, что их нельзя поделить, у них есть четкое назначение, начался некий раскол в Союзе художников — в региональном отделении. Устроили целую революцию, сместили председателя, который все это инициировал, уволили всех сотрудников и пишут — до проекта оставалось четыре месяца — пишут в фонд гранта, о том, что они закрывают проект. А мы получили еще субсидию на открытие рядом еще коворкинг-мастерской. То есть мы хотели расширяться и делать уже какие-то мероприятия серьезные.

В июле 2017 года отправляется письмо в фонд об отказе от гранта. Мы работаем еще, наверное, месяц и я думаю, где деньги следующие, следующий транш? Пишу в фонд, и мне говорят: «Знаете, тут такая ситуация, пришло от вашего руководства такое письмо». И все… А проект уже запустился. И мы проработали еще два месяца без денег, девчонки мои бедные зарплату не получили за эту работу, за два месяца. А первого сентября как проект мы закрылись. Но площадка осталась, и мы начали ее предоставлять. Кому-то выставка нужна или мероприятие — мы предоставляем, но свое уже не делали. Да и я одна осталась, собственно говоря.

⠀

Потому что все это принадлежало Союзу художников Украины и там осталось. По поводу этого имущества суды идут. А поскольку мы очень долго работали как меценаты, все художники знали нас, мы дружили с Союзом художников Украины, то моему мужу Союз художников Украины поручил защитить это имущество и, по сути, он сейчас является управляющим этим имуществом. Они официально передали ему в управление это все, и он сейчас судится с Союзом художников России. Поэтому меня не могут выгнать. Они сами оттуда ушли как организация. Художники остались — там личные мастерские — а саму организацию как юридическое лицо, мы попросили оттуда уйти, и сейчас управляем всем этим имуществом.

Там есть художники, они там остались и мы начали уже проект реновации всего этого арт-кластера. Мы уже начали запускать творческие мастерские-коворкинг, мы объявили о конкурсе на открытые городские мастерские за льготную цену. Это социальный проект: двадцать мастерских по льготной цене, за три тысячи рублей. Конкурс выиграли хорошие молодые ребята, но мы не можем их запустить туда. Потому что там до сих пор находятся другие люди, — прежние. Половина мастерских используются по склады или просто закрыты, там какой-то хлам хранится. Пришлось идти в судебные процессы, и хотя суды мы выиграли, ситуация по-прежнему непонятная. Потому что кассация все вернула «на первый круг». Причем, никто даже не скрывает, нам почти в открытую говорят, что «все порешали и вас скоро выгонят». Поэтому пока все непонятно. Но тем не менее ремонты там идут.

⠀

⠀

Одну из площадок используем под коммерческую аренду и на эти средства ведем ремонты. Один из комплексов уже отремонтировали. У нас есть территория с большими двухэтажными зданиями, и мы отремонтировали несколько мастерских, поставили коворкинг — там у нас уже нормально, там нормальные арендаторы.

⠀

Не только. Там разные мастерские. Начали мы с креативных индустрий, объявили конкурс на аренду, но практически настоящих креативных индустрий мало.

⠀

Да, такая вот у нас история. В общем, с сентября прошлого года в системном режиме мы уже не работаем, но в любом случае у нас проходили выставки, лектории, фестиваль партнерский провели. В целом же, все пока на паузе, ждем решения. Но что самое удивительное, город нас поддержал.

⠀

Вы знаете, всех вообще касается. Мы же работаем как открытая площадка. Закупили на грант звук, свет, потом в дополнение к первому гранту закупили все остальное. И мы бесплатно предоставляли всем площадку, нужно было только заявку написать. У всех ведь самая большая проблема в площадке. Нужно ли лекцию провести или еще какие-то мероприятия — требуется место. А у нас все оборудовано, мы полностью отремонтировали одно помещение на 60 кв. м, оно всем оснащено: светом, экранами, проектором. Целый зал на 50 человек. Больше у нас редко собирается на мероприятия. Это была зимняя площадка, и была летняя площадка — ангар — использовалась с мая месяца и по сентябрь. Поэтому мероприятия у нас были, хорошие. Провели первый фестиваль перформансов в Крыму, участвовало порядка восьми театральных студий. Провели фестиваль китайской культуры. У нас много разного и интересного. Сейчас нет средств, зарплаты людям платить нечем, а бесплатно никто не хочет работать. Фонд заработной платы на год — два миллиона на четырех человек. А где взять?

⠀

У меня есть НКО, мы работаем уже. Подавали даже на грант, но не получили. Я удивилась сперва, но потом обрадовалась: значит, к лучшему. Сейчас в режиме ожидания. Понимаете, самым проблемным для нас было отсутствие массовой целевой аудитории, которая бы постоянно ходила, — нет потребности. Нет какой-то такой критической массы молодежи, которая была бы заинтересована в нашем формате. Есть какое-то количество людей, но это не массовое явление. Да, лекции у нас посещались, какие-то отдельные темы хорошо «заходили», а какие-то нет. Даже при хорошей рекламе — с трудом. Перфомансы, например, «зашли», шикарно «зашли». Но в целом пятьдесят на пятьдесят.

⠀

И резидентов нет. Почему я это могу сказать? Мне потом уже Творческий союз художников России предложил сотрудничество. Знаете Худякова Константина Васильевича? Он президент этого Творческого союза, занимается современным искусством, медиаартом, новыми направлениями. Он приезжал и предложил мне сотрудничество. Меня назначили ответственным по черноморскому региону, и я начала открывать региональные отделения. И с чем я столкнулась: тут нет резидентов художников, которые занимались этим направлением, абсолютно нет. Получилось, что инициатива есть, а не с кем делать. И когда делали выставки, мы привозные делали. Привозили Мультимедиа Арт Музей, Худякова, а своего показать — почти ничего нет. Есть объединение МОСТ, там два хороших художника — но и все. С двумя художниками много не сделаешь. Ни в Крыму, ни в Севастополе нет людей. Все уезжают в Москву, в Питер, в Польшу, в Голландию, в Китай. Здесь мало остается.

В общем, вот такая история. Не знаю, счастливая или несчастливая.